По многочисленным просьбам Фарфора и Шахмат возвращаются! <А они куда-то уходили?>
Я ведь даже не начала историю, даже экспозицию не закончила, какое нафиг возвращение?
Какое-какое – триумфальное! <Сказал бы Фарфора>
По молодости он и сам тянулся как мог к искусству. Он даже приехал в Ленинград, чтобы поступить в училище при ЛФЗ и расписывать тарелки. Но его не взяли, потому что он был не из Ленинграда. Такие были порядки. Может, оно и правильно. Однако Фарфора тогда растерялся и пошёл куда взяли – закройщиком обуви. Тогда это казалось ему жалким компромиссом, но примечательно, что именно благодаря этому он и познакомился с Шахматом.
Шахмат ведь немного старше Фарфоры, и когда последний закончил едва ПТУ, уже сам пытался заниматься своим мелким обувным делом. Из-за волосатой спины его все принимали за кавказца, что в этом бизнесе было определяющей составляющей успеха. Башмаки от Шахмата пользовались большим спросом в узких кругах!
Фарфора пришёл к нему набираться опыта закройщика, но тогда как раз у Шахмата дела пошли не очень, от конкурентов не было отбоя! Вот и пошли они вместе работать диджеями <а почему бы и нет?>. Как раз в 90-е это и стало так модно! Шахмат-то модничать не любил и вообще долго не хотел ничего менять, но Фарфора его расшевелил.
Пригласил он к себе Шахмата чаёвничать тогда. Уж очень надоел он Шахмату с этими своими церемониями, и последний хотел было отказаться. Но тут Фарфора спросил:
— А ты любишь ром-бабы?
— Обожаю!
— Я тоже… Жаль, что они вечно протекают. Да и вредные они?
— Ну и хер с ним. Я еду! – без дальнейших колебаний заявил Шахмат.
Уже через полчаса уселись они за столом и стали чаёвничать из любимого фарфориного сервиза.
— А ты что больше любишь – глазурную головку или сочную жопку? – завел разговор Фарфора
— Сочную жопку!.. Я её ем в конце, предвкушая, как дойду до неё.
— А я наоборот – ем сначала жопку, чтоб не капало, а потом уж и глазурь. Глазурь я тоже люблю, конечно. Но жопка!
В общем, засиделись они тогда допоздна, а чуть рассвело, и пошли устроились на радио.
Любил Фарфора бранить Шахмата: “Не будь, как увалень!” Это слово Шахмату, конечно, не нравилось, но запомнилось точно. Потому что позже он именно так и назвался – диджей Увалень, стесняясь афишировать настоящее. Правда, имя это не прижилось: Шахмата всё ж уже знали как Шахмата в узких кругах!
По правде, Шахмат к своему диджейству относился пренебрежительно. Он и за работу-то такое не считал, всегда мечтая чем-то руководить или учредить. Хотя бы и музей, к примеру! Но вообще, музеи обычно дотируются из бюджета, поэтому вряд ли там вообще есть учредители. Однако числиться на должности какого-нибудь финансового или технического директора мог бы Шахмат.
Как знать, может и сбудется его мечта! Как и мечта Фарфоры расписывать тарелки!
